$MAGN $MTLR

По итогам года российская металлургия находится в состоянии фактической рецессии. Снижение производства чугуна в январе–октябре составило 5,6%, легированной стали — почти 15%, проката — 5,3%, труб, профиля и фитингов — 11,9%. На крупнейших базовых предприятиях отрасли зафиксировано ещё более значительное падение. Так, ММК снизил выплавку чугуна на 10,6%, стали — на 13,7%, продажи металлопродукции — на 10,4%. У «Мечела» производство чугуна сократилось на 5%, стали — на 2%, плоского проката — на 23%. Продажи ТМК обвалились на 20%, а прибыль «Северстали» уменьшилась втрое. Основная причина — рост стоимости заёмных ресурсов и необходимость обслуживания ранее привлечённых кредитов по повышенным ставкам, усугублённые неблагоприятной экономической конъюнктурой и низкой востребованностью металлургической продукции на внутреннем рынке. По данным Центробанка, задолженность металлургических компаний составляет около 600 млрд руб. (примерно 7 млрд долл. в эквиваленте). Наиболее тяжёлое положение — у ММК: по итогам девяти месяцев чистая прибыль компании упала на 84,3%, свободный денежный поток ушёл в отрицательную зону (–2,4 млрд руб.). Чистый долг «Мечела» превышает 260 млрд руб., объём задолженности к погашению по требованию на 30 июня 2025 года — 224,19 млрд руб., при этом убыток компании в 2025 году вырос год к году в 2,5 раза. В сложившейся ситуации собственники металлургических компаний пытаются организовать давление на исполнительную власть с целью получить прямое бюджетное финансирование, субсидированное кредитование либо косвенные налоговые и иные льготы. По сути, речь идёт о требованиях к государству предоставить средства частным владельцам, которые не вполне успешно управляли принадлежащими им активами в условиях рыночной конкуренции и изменчивой конъюнктуры. Свои претензии металлургические олигархи обосновывают аргументом о стратегическом значении отрасли для экономики в целом. Это действительно так. Однако за пределами обсуждения остаётся крайне важная составляющая — ответственность, в том числе материальная, самих владельцев металлургических производств. Финансовых ресурсов у них достаточно. Так, личное состояние Виктора Рашникова (ММК) оценивается примерно в 10 млрд долл., Алексея Мордашова («Северсталь») — в 28 млрд долл., Владимира Лисина (НЛМК) — в 26,5 млрд долл., Дмитрия Пумпянского (бенефициар ТМК) — около 3 млрд долл. Совокупные активы собственников отрасли оцениваются в 70–75 млрд долл., а рост их доходов с начала 2025 года — в 5–7 млрд долл., при этом один лишь Мордашов увеличил своё состояние на 4,84 млрд долл. Таким образом, ликвидных ресурсов у владельцев более чем достаточно, не считая дорогостоящей зарубежной недвижимости. В этой связи логично ожидать, что они примут непосредственное участие в выводе отрасли из временного кризиса, не перекладывая свои материальные проблемы на и без того напряжённый федеральный бюджет. Однако предложений такого рода — например, о создании антикризисного отраслевого фонда за счёт собственных активов — со стороны металлургического олигархата не зафиксировано. Между тем сложившаяся ситуация в высшей степени актуализирует необходимость для исполнительной власти пересмотреть давний, сформировавшийся ещё в 1990-е годы негласный порядок, при котором прибыли приватизированных отраслей остаются у владельцев, а убытки полностью или частично перекладываются на государственный бюджет.