Конфискация часть 2 До этого прокуратура забрала у профсоюзов спорткомплекс «Крылатское» в Москве, а также сразу 34 санатория в Ставропольском крае. Подбираются к отраслям, которые раньше не трогали: нефтехимия, нефтесервис и перевалка нефтепродуктов До прошлого года был только один случай изъятия таких активов: это конгломерат из около 70 компаний экс-банкира Алексея Хотина. Его группу «Русь-Ойл» с небольшой нефтедобычей в 4,2 млн тонн в год (меньше 1% от общероссийской) в 2023 году конфисковали за долги Хотина в 400 млрд рублей перед бюджетом. С прошлого года натиск на нефть усилился: осенью 2024 года прокуроры пришли за активами «дочки» британской Shell. Она продала «Газпрому» $GAZP блокирующий пакет завода по сжижению газа на Сахалине и получила около 90 млрд рублей. Именно их и решили забрать прокуроры у некогда ключевого энергетического партнера Кремля. Дело в том, что Путин после начала ****** приказал правительству выяснить, какой Shell нанес ущерб как природе Сахалина, так и «Газпрому», которому британцы отказались платить за газ в рублях. Теперь пришло время его компенсировать. В этом году с нефтяной отраслью связана почти половина исков. Три из них заслуживают особого внимания, потому что отбирают собственность у людей, близких к российской элите. В одном случае Генпрокурора пришла за активами бывшего руководителя «Роснефти» и партнера Игоря Сечина, во втором — за компаниями топ-менеджера «Газпрома», в третьем — за бизнесом ариближенных к власти. Неприкасаемых больше нет. Теперь же среди добычи прокуроров не только один из крупнейших аэропортов, Домодедово, но и крупный производитель сгущенки и тушенки «Главпродукт», а также один из лидеров рынка складских терминалов Raven Russia. Владельцы трех этих компаний живут за границей — как и собственники примерно трети всех кейсов передела *****ого времени. Именно такие бизнесмены в 2025 году оказались под огнем Генпрокуратуры: в семи из девяти исков владельцы не живут в России. Причем именно у них силовики находят стратегические активы — и это сейчас становится главным формальным основанием для изъятия. Самая частая формулировка в судебных решениях как 2024-го, так и 2025 года — «незаконное владение» стратегическим объектом, на основании чего он и возвращается государству. Доля судебных исков по причинам изъятия объектов (рис 1) Еще одна новая и важная мишень прокуроров, которую они обозначили с конца прошлого года, — изъятие интеллектуальных прав. Пока известно о трех таких исках, последний из них Генпрокуратура и Минобороны совместно подали в феврале 2025 года в отношении инженера-конструктора государственного Рязанского приборного завода Владимира Германа. Суть его неизвестна, но один из патентов этого специалиста связан с радарами вертолетов. Минобороны присоединилось к прокурорам и в еще одном иске к ряду физлиц, который был рассмотрен в закрытом режиме и не опубликован. Однако известно, что один из патентов ответчиков связан с определенным типом боеголовок и ракетных двигателей на твердом топливе. При этом в качестве третьего лица по иску проходит новосибирский Институт прикладной физики — разработчик снарядов и ракет. Это может выглядеть как попытка государства прибрать к рукам как можно больше научных и технологических разработок, чтобы сэкономить: владельцам патента положены отчисления за каждое его использование. После трех лет передела уже определились нескольких групп государственных или окологосударственных интересантов, которым отходят частные активы. Прежде всего это семья Аркадия и Бориса Ротенбергов. Близкий к ним концерн «Росхим» уже забрал несколько крупных химических активов — в октябре прошлого года купил «Волжский оргсинтез» и «Метафракс Кемикалс», а годом раньше — «Кучуксульфат». Но химией (и уже упомянутым Домодедовом) Ротенберги могут не ограничиться: похоже, что им интересен рынок алкоголя. Часть 3 https://www.tbank.ru/invest/social/profile/CameramanV/048f9c91-c7ff-41bf-8e8a-852ada6af98a #национализация #конфискация